Пассажир без лица [litres] - Николя Бёгле

Сколько времени у нее оставалось на то, чтобы найти ответы, прежде чем по ее следу будут направлены другие убийцы?

Грейс поднялась и включила мобильный, взятый у убитой женщины. Разумеется, для входа требовалось ввести пароль, но недавно полицейским Глазго на их рабочие телефоны установили приложение, позволяющее входить в чужие смартфоны, если этого требовали интересы расследования.

Она подключила свой аппарат к аппарату киллерши и запустила программу взлома. Когда раскодирование завершилось, прозвучал звонок, и Грейс получила доступ к данным.

К сожалению, в память аппарата не было внесено ни одного номера, история вызовов пуста. Зато в памяти сохранены восемь фотографий.

Грейс открыла их и на первых пяти узнала себя. Вот она выходит из своего дома в Глазго, вот в аэропорту проходит на посадку на рейс до Ганновера, вот выходит из дома Людвига Фреймана, вот заходит в гамельнскую церковь, а вот покидает дом вдовы комиссара Шмидта.

Остальные три снимка никакого отношения к ней не имели. На них был изображен домик, скорее даже хижина, одиноко стоящая в полумраке густого леса. Расплывчатые ветки на первом плане свидетельствовали о том, что съемка велась скрытно. Где находится это место? И почему эти фотографии сохранены рядом с фотографиями самой Грейс?

Единственным способом это узнать было отыскать домик, ставший теперь для нее единственным следом.

Не теряя времени, Грейс зашла в меню телефона, активировала службу локализации и, с помощью системы взлома в своем аппарате, нашла GPS-координаты места, где были сделаны снимки. Она ввела последовательность цифр в картографическое онлайн-приложение.

Ее телефон выполнил запрос намного быстрее, чем она рассчитывала. И на то была причина: идентифицируемый район находился совсем близко, в юго-западной части Германии, в самом сердце Шварцвальда. Грейс вспомнила, что ей известно об этом месте, носящем столь мрачное название[3].

По древним преданиям, в этом густом обширном лесу в стародавние времена происходили различные мрачные события. Жуткие страшные драмы, которые, словно в насмешку, называют сказками фей.

Глава 26

Внизу, сбоку от вьющейся серпантином дороги, по которой она ехала несколько часов, Грейс заметила пену бурной реки. Ее изгибы приводили взгляд к крышам трех покрытых снегом домов, примостившихся на краю равнины. Хотя было только четырнадцать часов, небо так потемнело, что в деревне Хорнберг в окнах старинных домиков блестели, словно золотые монеты, огоньки света.

Грейс припарковала машину на стоянке у подножия горы со старинным укрепленным замком, доминирующим над округой. Согласно ее GPS, ей предстоял четырехчасовой пеший поход через заснеженный лес до запечатленной на фотографиях хижины. Рассудок требовал отложить экспедицию на завтра, но она не могла себе позволить такую роскошь: завтра вечером истекает ультиматум о трех днях, и Эллиот потребует от нее вернуться в Глазго. Так что, сколь бы рискованным ни было ее решение, Грейс не колебалась.

Она купила кое-какую провизию, маленькую газовую горелку, добавила крепкие походные башмаки, термоодеяло, шапку, перчатки и наполнила свой термос обжигающим чаем. Затем перешла по каменному мосту бурную реку с обледенелыми берегами и зашагала по туристической тропе, углубляющейся в лес.

Первые пять километров были почти волшебными. Она слышала только скрип своих шагов да время от времени пение снегиря, посматривавшего на нее с хрустальной ветки, прежде чем улететь в облаке снежной пыли. Иногда вдали угадывался ропот реки, прокладывающей себе русло много ниже, а иногда лес расступался, открывая бока стоящей напротив горы, украшенной белыми соснами. Но по мере того, как темнело, щебетание редких маленьких птичек сменилось вороньим карканьем, а тропинка стала уже и извилистее. В полумраке, к которому с трудом привыкали глаза, Грейс перешла речку по мосту из плохо подогнанных бревен, со свисающими с них сосульками, отрывавшимися при ее проходе и разбивавшимися о торчащие из воды скалы. Оставив позади этот раскачивающийся и скрипучий мостик, Грейс вынуждена была сойти с проторенного пути и двинуться напрямик через лес. Иногда она проваливалась по щиколотки в снег, и через полчаса ей стало казаться, что она бредет по пустой земле, где-то вне времени. Только мелькнувший профиль оленя, замеченный сквозь опускающийся туман, доказывал, что жизнь еще существует.

Тяжело, с вновь пульсирующей в скуле кровью, Грейс следовала указаниям GPS с ощущением, что она не продвигается. Снег и туман обезличивали пейзаж, превращая в призрачный декор без каких бы то ни было ориентиров. Помимо борьбы с физической усталостью, ей пришлось бороться и с абсурдным вопросом, крутящимся в голове: что она здесь делает? Грейс остановилась перевести дыхание. Между нависшими над нею когтистыми ветками она увидела низкое небо, цвет которого менялся с серого на черный. До наступления полной темноты оставалось совсем немного времени. Подхлестываемая этой тревожной перспективой, она убыстрила шаг и скоро вышла на огромную сонную поляну, окутанную туманом, где ее охватил страх: в середине сидел гигантский орел с наполовину развернутыми крыльями. Его высокая голова была обращена в ее сторону, пронзительные глаза, огромные, словно иллюминаторы, горели над острым крючкообразным клювом. Пока Грейс не поняла, что стала жертвой злой шутки, сыгранной с нею воображением, она действительно верила в столкновение с фантастическим существом, явившимся из глубин веков.

И все-таки выступающее из тумана дерево, растущее в центре поляны, пугало. Его мощные корни с такой силой вонзались в заснеженную землю, что казалось, будто они ее держат. Но наиболее сильное впечатление производила вершина. Ее ветви, чуть менее толстые, чем ствол, с узловатыми изгибами, должно быть, видели историю человечества на протяжении многих веков. Если бы у деревьев существовал свой бог, Грейс была уверена, что сейчас видит именно его. Впечатленная размером и величием этого гиганта в сердце молчаливого леса, она не осмелилась приблизиться к нему, а обошла, заставив замолчать внутренний голос большой любительницы чтения, нашептывавший ей, что дерево за ней наблюдает и предостерегает против леса, в который она готова войти. Не оглядываясь, она углубилась в рощу, сосны в которой казались выше и толще обычного.

Склон стал круче, нагрузка на сердце увеличилась, Грейс тяжело выдыхала облака белого пара. Растительность была такой густой, что Грейс постоянно натыкалась на ветки, стряхивая с них кучки снега, падавшие ей на шею и охлаждавшие горячую от усилий кожу. Ноги дрожали от усталости, легкие горели, но воля все-таки привела ее на вершину холма, откуда открывалась широкая панорама окрестностей. Сумерки набросили темную вуаль, но еще различимы были поросшие заснеженным лесом холмы, простиравшиеся во все стороны, насколько доставал взгляд. А вон там, вдалеке,